Из введения

Джидду Кришнамурти — пожалуй, самый существенный иконоборец XX столетия. Хотя он стойко отрицал отождествление с любой особой философией, религией или психологической школой, его преображающие прозрения глубоко повлияли на многих людей, и фактически, на сам век. Хотя некоторые пытались написать его историю, никому, похоже, не удавалось рассказать всё. Полная история Кришнамурти никогда не может стать известна. Что я попытался здесь сделать — так это исследовать несколько неизведанных фрагментов мозаики-головоломки, которую нам задала его жизнь и работа, а особенно его эзотерическая жизнь — предмет, который до сих пор был засекречен.

Отчасти причина молчания, которым была окружена внутренняя жизнь Кришнамурти, состояла в том, что большинство из тех, кто интересовался его жизнью и работой — включая писавших об этом, — воспринимали его как безоговорочно противостоявшего всему, что хоть как-то связано с эзотерическими учениями. Действительно, во многих своих выступлениях и работах Кришнамурти решительно настаивал на том, что оккультные мистификации являются легкомысленными или опасными способами растраты энергии. Он часто говорил, что такая энергия должна быть направлена на задачу понимания себя и того, что есть, без всяких экранов, предоставляемых самообусловленностью. Он неоднократно подчеркивал, что если человечество хочет получить духовно осмысленное будущее — или будущее вообще — должно произойти радикальное изменение, которое таким пониманием и может быть достигнуто.

Далее, больше шести десятилетий, в течение которых Кришнамурти учил, он заслужил репутацию разоблачителя пустоты и опасностей всех систем веры, в частности и тех, что основаны на психических или оккультных учениях. В свете этой публичной позиции люди, знакомые с работой Кришнамурти, могут найти удивительным, что его частная жизнь была богата на эзотерические события, происходившие с раннего детства до самой смерти. Несомненно, что лишь проникновение в суть и наблюдения за работой Кришнамурти в конечном счете имеют значение, как он подчёркивал сам и как подчёркивается в дальнейшем обсуждении. Тем не менее, тот факт, что его личная жизнь была столь насыщена эзотерическим, интригует, особенно если учесть, что это касается и того периода, когда публично он так энергично противостоял оккультным учениям.

Ещё важнее, однако, то, что понимание внутренней жизни Кришнамурти существенно важно для ясного понимания более глубоких аспектов того, чему он учил. Кришнамурти сам указал на это (что раскрывается в частях II и III). Любой, кто сочувствует прозрениям и наблюдениям Кришнамурти, таким образом, оказывается в незавидном положении: отметать его эзотерическую жизнь как продукт какого-то видения, заблуждения, или галлюцинации — значит признать отсутствие связности и разумности того, что он говорил в своих речах и книгах.

И всё же большинство авторов, писавших о Кришнамурти, отметают эзотерический элемент, присутствовавший в его жизни, приписывая это галлюцинациям, заблуждению, видениям или выдумками со стороны свидетелей, а часто и самого Кришнамурти. Однако эти попытки настоять на разделении между Кришнамурти и эзотерическими учениями могут происходить от неверного понимания природы и цели эзотеризма. Из-за глубоко укоренившихся предубеждений относительно эзотеризма и того, что Кришнамурти о нём говорил, я начинаю первую часть со взгляда на вечную философию и её принципы, особенно в их касательстве к жизни и деятельности Кришнамурти.

Вероятно, самый интригующий аспект моей оценки эзотерической жизни Кришнамурти имеет отношение к вопросу о том, реальны ли, а если да, то в каком смысле, те наставники, которые заботились о нём в молодости, и которых и теософы, и он, называли Учителями. Хотя эзотерическая традиция часто говорит об Учителях в контексте мифов, они, как также говорят — мужчины и женщины, которые являются хранителями и толкователями вечной философии. Обычно верят, что Кришнамурти отрицал существование этих Учителей и то, что он является проводником (средством проявления) Господа Майтреи, как заявляли его наставники из теософов. Части II и III вполне доказывают, что Кришнамурти не отрицал ни того, ни другого. Фактически, главное открытие нашей работы — в том, что Учителя и Господь Майтрея были для Кришнамурти реальностью, причём, по-видимому, каждый день его жизни с тех пор, как в юности он впервые встретил их.

Часть III также рассматривает некоторые из более глубоких, философских аспектов духовных переживаний Кришнамурти, особенно в их касательстве к будущему человечества. Хотя у Кришнамурти не было никакой системы, никакого метода, никакой метафизики, и весьма определённо он не был философом в узком, академическом смысле, его работа, как я считаю, представляет собой самую лучшую и глубокую философию, какой только достигал XX век. Подобно Сократу, он был чистым исследователем того, что есть. < ... >

Для многих изучающих движение нью-эйдж, равно как и для исследующих Кришнамурти — не говоря уже об академической науке в целом — открытия, сделанные в этих страницах, вероятно, будут весьма спорны. В своей работе я попытался исследовать свидетельства — что говорил Кришнамурти об этих вопросах, что сообщили свидетели событий его жизни, и что открывают хорошо задокументированные отчёты о его опытах и прозрениях, — с целью выяснения истинной природы его эзотерической жизни. То, что вы здесь найдете, в значительной степени результат десятилетиями продолжавшихся обширных и интенсивных бесед с людьми, придерживающихся самых разнообразных и даже взаимно исключающих точек зрения на Кришнамурти и его подход.

В задачу книги не входило представить всестороннюю биографию Кришнамурти. Но проследить за большой частью того, что сказано здесь, можно и без предварительного знакомства с его жизнью. Однако я предупреждаю читателя, что знакомство с тем, что было издано о жизни и деятельности Кришнамурти, обеспечит полезную основу для понимания обсуждаемых вопросов. Если не касаться странных случаев его жизни, есть огромное количество изданного материала, который имеет отношение к нашей теме (что демонстрирует обширная библиография). Среди самых полезных первоисточников — это «Биография Кришнамурти» Пупуль Джаякар¹ и четыре тома воспоминаний Мэри Латьенс. Другие книги по жизни и деятельности Кришнамурти, некоторые полезные, а другие — имеющие разные недостатки, упомянуты в концевых сносках для тех читателей, которые желают далее исследовать темы, которые я обсуждаю.

Однако поскольку Кришнамурти был революционером в самом глубоком смысле этого слова, полагание на чьи-либо объяснения или толкования его жизни или слов никак не будет лучшим методом. Если вы хотите дать себе возможность понять Кришнамурти, вы должны обратиться к самому источнику. В качестве того, с чего можно начать, я бы настоятельно рекомендовал бы «Первую и последнюю свободу» Кришнамурти и его трехтомные «Комментарии о жизни».²

Когда Кришнамурти был мальчиком, его обычно называли «Кришной». Позже многие назвали его «Кришнаджи», что в Индии считают и ласковым, и почтительным обращением. В последние два десятилетия своей жизни он часто проходил под именем «K». В тексте используются все эти названия. < ... >

В заключение скажу, что нижеследующее является результатом более чем тридцати лет исследований. Хотя вёл его в духе непредвзятости, стараясь, чтобы ход его направляла только истина, куда бы оно в результате ни зашло, в него могли вкрасться разного рода ошибки. Ошибки в фактах, если таковые будут найдены, могут быть легко исправлены конструктивной критикой, за которую буду только благодарен. Я уже получил немалую пользу от такой критики и выражаю благодарность лицам, которых упомянул в уведомлении. Куда труднее, хотя и важнее в плане последствий, указать ошибки, которые я, возможно, сделал в своих оценках обсуждаемого материала. Потому я должен внести ясность — я не собирался лить воду на чью-то мельницу или действовать против каких-либо лиц или организаций, упомянутых здесь, включая самого Кришнамурти. Всякий кто в следующих страницах ищет себе евангелие, будет разочарован: эта книга — в сущности исследование фактов, касающихся внутренней жизни Кришнамурти, а не продвижение какой-либо идеи или группы.

Я не последователь и не «обожатель» Кришнамурти, если под этим понимать, обожествление его самого или его учения, или полагать, что он не мог говорить ничего неправильного. Несмотря на природу большой части материала в этой книге, я считаю, что Кришнамурти был человеком, пусть и исключительным, и так же был способен на человеческие ошибки. Я также не отождествляюсь ни с какой особой школой, организацией или учением, и не имею крена в сторону какого-либо из них.

Вы можете принять последующее как часть продолжающейся, дружественной беседы о том, кем же был Джидду Кришнамурти. Я прошу читателя, как часто советуют в судах, воздержаться от суждений, пока не будет выслушано всё дело. Внутренняя жизнь Кришнамурти — очень странная история, и не в последнюю очередь потому, что более пяти десятилетий он по большей части держал её в секрете. В ней есть моменты, критически важные для понимания и его жизни и работы. Но в равной степени это существенно важно и для нашего понимания теософии, буддизма, учения Гурджиева и вечной философии — фактически, всей современной духовной среды.

С этой преамбулой давайте начнём.

Непонимание миссии Кришнамурти

На протяжении всей своей жизни Кришнамурти много раз упоминал факты своей биографии, тесно связанные с Учителями. Есть свидетельства, прямо говорящие, что они никогда не отрицал их существования и своего контакта с ними, и даже не отрицал того, что он был средством проявления для Господа Майтрейи. Тем не менее, со времени роспуска Ордена Звезды 3 августа 1929 г., многие верили, что этот его шаг означал, что он отказался от своей миссии или места проводника Мирового Учителя.

Например в 1934 г., через пять лет после разрыва своих официальных связей с теософами и роспуска Ордена Звезды, Кришнамурти получил письмо от Эмили Латьенс. Она была во всех отношениях самым близким для него тогда человеком, и оставалась близкой ему до самой своей смерти в 1964 г. В своём письме она заявила, что он теперь отрицает роль Мирового Учителя. В своём ответе Кришнамурти сказал: «Я никогда не отрицал её, а всего лишь сказал, что не имеет значения, кто и что я, а им нужно исследовать, что я говорю — что вовсе не значит, что я отрицаю, что я Мировой Учитель.»³

Ко времени этой переписки Эмили Латьенс уже 20 лет была лектором Теософического Общества и находилась в тесном контакте с основными лидерами движения. Кришнамурти называл её «мамой», что указывает на близость их отношений. Так что она была вполне в курсе его работы и всего прочего, связанного с ним. Она также много раз была свидетельницей происходившего с ним «процесса». И если даже она могла оказаться в таких непонятках насчёт Кришнамурти, то не удивительно, что люди, просто слышавшие его выступления или читавшие его книги тоже находились в заблуждении. Её неверное убеждение могло происходить из длившейся всю жизнь преданности системе верований и практик (в её случае — теософии). То есть, как и многие другие, она вверилась первенству аналитического ума. И в то же время она признавала, что от Кришнамурти идёт что-то очень глубокое, и испытывала сильную любовь к нему.

Подобное непонимание возникало ещё легче среди многих из тех, кто окружал Кришнамурти в последние десятилетия его жизни, ведь его поздним друзьям неоткуда было узнать о его богатой внутренней жизни и самой значительной (из пока что известных) попытке, предпринятой учителями вечной мудрости. В отличие от его друзей-теософов, те ничего не знали об Учителях и полагали, что Кришнамурти отрицает существования любых таких учителей. То же непонимание распространялось многими писавшими о Кришнамурти, которые, похоже, не были способны видеть собственные замечание Кришнамурти о значении своей эзотерической жизни, кроме как через очки собственных предубеждений.

Вносило в это вклад и собственное отношение Кришнамурти к своей внутренней жизни. Для него она была чем-то крайне серьёзным и даже святым. Потому он не хотел и не мог говорить о ней и позволять ей становиться материалом для мельниц аналитического ума. Настолько глубоко он сопереживал человеческому состоянию, что иногда был готов скорее сам присоединиться к легкомысленным шуткам, чем принижать священное, позволяя ему быть искажённым.

Об учителях, авторитетах и замешательстве

Для людей обычным делом является настаивать на том, что нужно обращаться к кому-либо как к авторитету, чтобы тот говорил, что им делать в их духовной или психологической жизни. Они, похоже, не в состоянии понять тот простой факт, что вне их нет никого, кто мог бы быть ответственным за то, что с ними происходит. Несмотря на полную ясность, которую Кришнамурти внес относительно опасности и бесполезности вверяться авторитету в психологических и духовных вопросах, люди продолжали осаждать его вопросами об их предполагаемой необходимости в таком лидере. Часто они хотели поставить его в такое положение, или хотели, чтобы он подтвердил какой-нибудь другой духовный авторитет, которому они выбрали следовать.

В первые десятилетия его деятельности к нему приходили в основном теософы и такие люди как ранние последователи нью-эйджа. Они хотели, чтобы он стал их гуру или ожидали от него, по меньшей мере, что он подтвердит их необходимость в учителе или наставнике в духовных или психологических вопросах. В 60–70х годах его аудиторию составляли молодые люди, которые обретали своих духовных лидеров среди гуру, пришедших в Америку из Азии. (Немногие из них осознавали, что приход азиатских гуру был результатом возрождения вневременной мудрости, которая по всему миру открывалась широкой аудитории). Их вопросы были во многом теми же, что и вопросы теософов, задававшиеся с 1920-х годов. С 70-х годов и до смерти Кришнамурти в 1986 году ему задавала вопросы более интеллектуально утончённая толпа, те люди, которые верили в целителя как водителя их внутренних жизней. Они спрашивали о необходимости в психологическом и духовном наставнике и лоббировали идею такой необходимости. Всё это время индийцы, для которых отношения учителя и ученика является частью их культуры, тоже задавали аналогичные вопросы. Все эти люди — от духовных до идеалистов и интеллектуалов — были одинаково в замешательстве, несмотря на простоту, с которой Кришнамурти говорил на эти темы.

То, что говорил Кришнамурти, в простом виде можно изложить так:

• Он говорил, что обращение к авторитетам в психологических и духовных вопросах и бесполезно, и опасно.⁴

• Он говорил, что для психологических и духовных наставников есть место, но их функция исключительно в том, чтобы указывать в верном направлении. Настоящий учитель не имеет авторитета, точно так же, как указательный палец тоже не имеет авторитета, как бы ни был он полезен нам при подходящих обстоятельствах.⁵

• Он говорил, что передатчики вечной вневременной философии, которых теософы называют Учителями, существуют, он избегал много говорить о них, но их присутствие в его жизни очевидно из архивных материалов и книг о его жизни.⁶

• Он всё время говорил так, как если бы он сознавал присутствие этих учителей ежедневно, и как если бы он знал, что является проводником для учения Господа Майтрейи.

Несмотря на эту ясность, люди, окружавшие Кришнамурти с конца 40-х годов до его смерти, демонстрировали то же самое замешательство и сопротивление относительно того, что он говорил о своей внутренней жизни, как они это делали и относительно того, что он говорил о психологическом и духовном авторитете. Похоже, им хотелось верить, что Кришнамурти не мог иметь никакого отношения к чему-либо эзотерическому. Основываясь на этой вере, они, по всей видимости, игнорировали, подавляли, или давали окольные интерпретации тому, что действительно имело место — ведь сейчас эти факты имеются различных воспоминаниях и личных свидетельствах тех, кто его знал. Они аналогично игнорировали все упоминания в трудах Кришнамурти, касающиеся важного места учителей в жизни людей. Это отношение и отношение тех, кто жаждет духовного авторитета, оба происходят из обусловленности человека. Люди отказываются видеть то, что в действительности происходит, или слышать то, что в действительности говорится, потому что факты не вписываются в их предвзятые представления.

Начиная с 60-х годов в разговорах с теми, кто был с ним близко связан, Кришнамурти начал подтверждать свою миссию, как проводника для Господа Майтрейи, хотя еще редко говорил это на публике. Например, Дэвид Бом, который больше известен своей эпохальной теорией порядка, присущего Вселенной, чем близкой дружбой с Кришнамурти в течение их двух последних десятилетий их жизни, после смерти Кришнамурти, давал такое объяснение:

«По моему пониманию, Кришнамурти рассматривал себя как выражение того, что мы могли бы назвать священным или Вселенной, космосом, — того, что есть источник творческого разума, который непроявлен и за пределами времени, который есть основа всего, что существует, и он считал, что он сам неким уникальным способом выражает это через себя на данной стадии человеческой истории».⁷

Книга Мэри Латьенс «Годы пробуждения», опубликованная в 1975 году, вызвала большой шум в кришнамуртийских кругах и очень озадачила его последователей. В первый раз после 20-х годов богатая эзотерическая жизнь Кришнамурти, а именно его отношения с Учителями и с Господом Майтреей, продолжавшиеся всю жизнь, была вынесена на публику. И всё же, несмотря на это, многие, изучающие труды Кришнамурти, включая тех авторов, которые писали о его жизни, продолжают верить, что учителя и Господь Майтрея не были частью его жизни.

Кришнамурти же, с другой стороны, был в этом совершенно ясен. Как позже сообщила Латьенс, после того, как её книга вышла, Мэри Цимбалист спросила Кишнамурти: «Почему же, если Учителя существовали, они говорили тогда (во времена громкой славы теософического движения), а не теперь?» Для Кришнамурти это было прекрасной возможностью сказать что-то вроде: «Потому что таких учителей не существует». Вместо этого его ответ не только подтвердил их существование, но также и его взаимоотношения с Господом Майтреей. Причина, почему учителя больше не проявлялись, как они делали в течение первых пятидесятилетий теософического движения, согласно Кришнамурти, в том, что «не было потребности, потому что теперь Господь здесь»⁸. Это и другие аналогичные заявления Кришнамурти прямолинейны и не оставляют места для окольных толкований, предполагающих, что он отрицал либо связь с учителями, либо свою миссию как проводника для Господа Майтрейи.

Можно понять, почему те, кто непосредственно участвовал в событиях конца 20-х и начала 30-х, когда Кришнамурти активно разрывал все связи с Теософическим Обществом, распространяли слухи, — или сами верили в них — их о том, что он говорил, или не говорил. В конце концов, средства связи тогда были не такими, какими они стали потом, и только немногие люди имели прямой доступ к Кришнамурти ежедневно. Кроме того, ожидания, выстроенные вокруг его личности, были столь высоки, что его действия, начиная с роспуска Ордена Звезды, естественно вызвали критицизм и слухи. Что тут озадачивает, особенно всякого, кто осознает присутствие вечных учителей через возрождение, связанное с вневременной мудростью, так это то, что такое представление о Кришнамурти продолжало поддерживаться комментаторами его жизни в полную противоположность фактам и тому, что он говорил и как он жил, всё время, до самого конца его жизни.⁹

Если принять слова Кришнамурти и тех, кто были свидетелями ранних проявлений происходившего с ним процесса, не может остаться сомнений в присутствии Учителей в течение этих событий.

Опасная операция

Основываясь на подробных заметках Нитьянанды о том, что имело место, Пупуль Джаякар сообщает, что к ночи 10 сентября 1922 года, около центральной точки великого посвящения, «Нитья и Уоррингтон скоро осознали, что Кришна проходил очень опасные переносы сознания или пробуждение кундалини и чувствовали, что атмосфера заряжена электричеством. Они чувствовали, как будто были хранителями храма, где происходили священные церемонии. Иногда те, кто были с Кришной, ощущали присутствие существа, которое проводило операции, хотя и не могли ни видеть, ни определить, кто это. Но тело Кришны, между спазмами боли, могло говорить с невидимым присутствием, которое представлялось другом и наставником. ...

К 18 сентября началась новая фаза. Боли стали более интенсивными. Кришна задавал невидимому присутствию вопросы, его беспокойство увеличилось, его глаза были открыты, но не видели, он мог дрожать и стонать, а иногда он кричал в боли: „Пожалуйста, дайте мне хоть минуту!“¹⁰»

Несмотря на заявление Джаякар, что существо, которое присутствовало, нельзя было определить, во многих случаях это существо или существ можно было отождествить с Вечными Учителями, на что указывают другие высказывания, процитированные ранее. В ранние годы присутствие Вечных Учителей и Господа Майтрейи подтверждалось вполне открыто, хотя всё же в маленьком внутреннем круге знакомых. Например, Кришнамурти так описывал часть своего посвящения в 1910 году:

«Когда я покинул свое тело в первую ночь, я сразу же отправился к дому учителя К.Х. и обнаружил его там с учителем Морьей и учителем Джуал Кхулом. Учитель очень по-доброму говорил со мной долгое время и рассказал мне всё о посвящении и о том, что мне нужно будет делать. Затем мы все отправились к дому Господа Майтрейи, где я уже бывал. И там мы обнаружили много Учителей: Венецианского Учителя, Учителя Иисуса, Учителя Графа (Сен-Жермена), Учителя Сераписа, Учителя Иллариона и двух Учителей — Морью и Кут Хуми.”¹¹

Кришнамурти также говорил о «присутствии» несколькими десятилетиями позже, когда в 1961 году он записывал свои переживания в течение того процесса. Например, в записи о 27 июня он ссылается на апрель того года, когда процесс начался снова в тот момент, когда он был в Иль Леччо, в Италии.

«Это присутствие, которое было в Иль Леччо, было со мной, ожидая терпеливо с добротой и великой нежностью. Это было подобно молнии в темной ночи, но это было здесь, проникающее, блаженное.»¹²

Во всех описаниях того, что имело место в течение процесса, Кришнамурти никогда не предстаёт в каком-либо виде инициатором процессов, скорее, всегда присутствует некое «существо, которое проводит эти операции»¹³. Более того, как было замечено в третьей главе, процесс не был похож ни на серию галлюцинаторных эпизодов, ни на результат спонтанного развития кунадлини. Та точность, которая требовалась в проведении кундалини, как в случае Кришнамурти, указывает на то, что процесс не был просто случайностью. Тут остаётся единственная разумная версия — и та самая, истинность которой подтверждал Кришнамурти, — что этими процедурами руководили некоторые вечные учителя. Согласно каждому из свидетельств, то есть отчетам всех, кто был с этим связан, опубликованным или архивным материалам, именно таким было понимание Кришнамурти того, что можно было назвать техническими аспектами процесса.

Если Пупуль Джаякар была права — если отчёты о начальных проявлениях процесса состояли из «классического описания пробуждения кундалини»¹⁴, — тогда они также были и описанием Учителей, которые проводили эту крайне деликатную и сложную психобиологическую процедуру. С тех пор, как процесс начался, и до конца жизни Кришнамурти всегда находился на волосок от смерти, на что намекают многочисленные ссылки в трудах его жизни.¹⁵

Но даже если есть свидетельства того, что имело место пробуждение кундалини, и что вечные Учителя и были теми, кто его и произвёл, в этом процессе остаётся много неизвестного. Подробности того, что было сделано с Кришнамурти, недоступны нам потому что, как сказал Нитья, ему сказали не говорить ничего, что с ним делают, и он дал обещание.¹⁶ Секретность — при посвящениях вещь обычная, как вполне объясняют высказывания из «Ключа к теософии» Блаватской, цитированные в Главе I.* Тем не менее, последующее есть попытка понять природу этой процедуры в свете замечаний, которые сделали Кришнамурти и Ледбитер в то время, а также некоторых вечных учений. Джаякар также пересказывает некоторое количество разговоров с Кришнамурти, в которых он говорил о вещах, касающихся процесса.

__________
* См. Е.П. Блаватская, «Ключ к теософии», гл. I, подглавы «Смысл названия» и «Религия мудрости...». — Прим. пер.

Говорит физический элементал

Джаякар рассказывает, какое удивление у неё и её сестры вызвал процесс, происходивший с Кришнамурти. Впервые они стали свидетелями этого в 1947 году, вскоре после того, как с ним познакомились. Этот процесс казался чуждым его ясным, не допускающим никакой чепухи прозрениям и наблюдениям. Особенно они были озадачены тем, что выглядело как расщепление личности Кришнамурти, когда он был вне тела, и только «физический элементал» говорил, поскольку они не были знакомы с древним учением, касавшихся различных тел или уровней бытия во всех человеческих существах.¹⁷ Вкратце, элементал — это термин, используемый в теософической литературе для обозначения того факта, что у каждого проводника, или уровня осознанности, есть свой собственный ум. В связи с описываемым процессом упоминается физический элементал, — т.е. сознание физического тела, — который и говорил. Утверждается, что этот элементал связан с симпатической нервной системой.¹⁸

Описание Джаякар также интересно тем, что указывает на то, что процесс продолжался в течение 30-х–40-х годов, даже хотя записей касательно этого периода и не было. Если свидетельства того времени и были, то возможно, они были уничтожены. Физический элементал Кришнамурти, по-видимому, не вполне знал этих двух сестёр и, похоже, предполагал, что за ним присматривала Розалинда Раджагопал, как это было в 20-х годах. Это сильно указывает на то, что процесс продолжался в течение 30-х–40-х годов, и что наблюдателем в этот период была Розалинда.

«Поздно ночью мы были разбужены голосом Кришнаджи, который звал с террасы, где он спал. Его голос звучал слабо, и мы были удивлены и подумали, что он болен. После больших колебаний мы прошли через дверной проём, который вёл на веранду, и спросили его, не нездоровится ли ему. Кришнамурти кого-то звал, его голос был похож на детский, он продолжал говорить: „Кришна ушёл, когда же он вернётся?“ Его глаза были открыты, но он нас не узнавал. Затем, похоже, он заметил наше присутствие и спросил: „Вы Розалинда? О, да, да, он всё знает о вас, это всё правильно. Пожалуйста, сидите здесь, ждите здесь». Затем, после небольшой паузы: „Не оставляйте это тело одно и не бойтесь“. Голос начал звать Кришну снова, но его рука стала закрывать рот и он говорил: „Он сказал не звать его“. Затем, детским голосом опять: „Когда же он вернётся, он вернётся скоро?“ Это продолжалось некоторое время. Он мог быть спокоен, затем кричать, звать Кришну, затем упрекать себя.

После, примерно, часа, его голос стал радостным: „Он вернулся, вы видите их, они здесь, безупречные!“ Его руки выражали полноту и затем его голос изменился, это снова стал снова знакомый голос Кришнаджи. Он сел, извиняясь за то, что не давал нам спать. Он проводил нас в нашу комнату и уснул. Странность этого всего поразила нас, мы были удивлены и не спали всю ночь. На следующее утро за завтраком он выглядел свежим и молодым. Мы спросили его о том, что случилось. Он засмеялся и сказал, что не знает — можем ли мы ему описать случившееся? Мы это сделали. Он сказал, что об этом можно будет поговорить попозже, но мы тогда поняли, что он под этим имел в виду, что больше не хочет обсуждать этот вопрос.»¹⁹

Знаменательно, что когда произошел этот инцидент, Кришнамурти был всецело вне сферы влияния теософов. Это показывает, что процесс скорее всего не был результатом верований теософической системы, как предполагали некоторые относительно опыта пережитого Кришнамурти в 20-х. В конце концов, природа этих переживаний качественно не изменилась на протяжении шести десятилетий — скорее, они были частями одного продолжающего процесса изменения, как Кришнамурти ясно заявил в своих дневниках в начале 60-х годов. Всякий заявляющий, что опыты 20-х отличались от переживаний, которые случились позднее, должен показать, в чём они отличались.

На протяжении всей своей жизни Кришнамурти, когда пытался описать или попытаться понять технические аспекты процесса, использовал теософическую терминологию. Это была наилучшая доступная тогда терминология, чтобы передать в словах происходившее с ним. Однако Кришнамурти никогда не использовал эту терминологию чисто теоретически, как часто делается в нью-эйджевых и теософических кругах. Для него язык был просто инструментом.

Это существенный момент. Он разъясняет, что Кришнамурти не был занят продвижением какой-то метафизической системы. Его подход никогда не был концептуальным или метафизическим. Не имея намерений ассоциировать его с какой либо конкретной школой мысли можно сказать метафорически, что его подход был родственен подходу экзистенциализма и феноменологии. То есть вместо того, чтобы принять какой-то фон знаний или спекуляцию как данность, Кришнамурти скорее был готов исследовать все вопросы без предубеждений или предвзятых мнений. Например, в связи с описываемым процессом он обнаружил, что связан с определенными индивидуальностями. Чтобы передать какую-либо информацию об этом, он иногда прибегал к теософической терминологии, наиболее подходящей для этой цели, и называл их Учителями. То есть он испытывал опыт с начала и только потом пытался говорить о нем. Это феноменологическое применение языка глубоко отличается от подхода тех, кто читает книги об Учителях, развивает систему верований, а затем принимает её за «истину».

Нью-эйджевый взрыв

Скорей всего, в сороковых годах Кришнамурти был не склонен обсуждать подробности процесса, особенно с такими людьми как Пупуль Джаякар и её сестра, которые были незнакомы с вечной философией, её учителями и пониманием Кришнамурти своего места как средства выражения для господа Майтрейи. Чтобы они могли понять видимое расщепление личности, случившееся во время процесса, например, ему нужно было бы объяснить, что такое физический элементал, астральные путешествия и другие теософические взгляды. Однако сестры не были теософками и по крайней мере в своей опубликованной работе Джаякар не проявляет никакого интереса к теософии. Более того, Кришнамурти был склонен быть сдержанным по отношению к таким вещам, поскольку они уводили в сторону от его реальной работы.

Однако в 60-х годах Кришнамурти начал в некоторой степени обсуждать этот процесс. Этот сдвиг мог быть связан с важными изменениями в его жизни, произошедшими в то время. Он начал входить в более близкие отношения с всё боґльшим количеством новых людей. Эмили Латьенс, которая была важным связующем звеном с его ранними опытами в этом процессе, умерла в 1964 году. Его окончательный разрыв с Раджагопалами был неминуем. Был образован Фонд Кришнамурти, начал писаться первый рассказ о его жизни.

Кроме того, в 70-х годах началось возрождение интереса к вневременной мудрости. Феномен нью-эйджа стал мэйнстримом культуры того десятилетия. Рос интерес к работам Джозефа Кэмпбэлла, Карла Юнга и Кена Уилбера, а также к мифологи и трансперсональной психологии в целом. Начинали исследовать связи между передовым краем науки и древними вечными учениями.²⁰ Начала процветать гуманистическая психология и множество других школ психологии, цель которых была та же, что и у древних учений — и не только цель, но и происхождение. Таким образом, когда в конце 50-х и начале 60-х стали выходить книги Кришнамурти, среди поддержавших их были такие фигуры как Ролло Мэй.²¹

Очевидно, пришло время выпустить вечного джинна из бутылки. Пробные раскрытия 60-х, сделанные Кришнамурти, были предварительны и могли происходить из вполне информированного понимания основных социальных перемен, которые должны были произойти. В конце концов, за этой деятельностью также стояли вечные авторы этих событий, как мы видели в части первой, что ясно было центральным моментом возрождения древней мудрости.

Впервые богатая внутренняя жизнь Кришнамурти была вынесена на публику в воспоминаниях Мэри Латьенс, первый том которых был опубликован 1975 году. Более ранняя попытка была сделана в 50-х годах Эмили Латьенс, которая включила всё, что она знала о процессе, в свою книгу «Свечи на солнце».²² Однако через одиннадцать лет Кришнамурти убедил её убрать все эти высказывания из её книги.²³ Очевидно, он считал, что время для таких откровений еще не пришло.

Психическо-духовные состояния Кришнамурти и упоминание вечных учителей и господа Майтрейи продолжались на протяжении более поздних десятилетий жизни Кришнамурти, так же, как это было и в 20-х. Однако терминология, которую он использовал для обозначения учителей, со временем постепенно изменялась. Можно предположить по меньшей мере две важных причины этому. Во-первых, язык Кришнамурти с годами проходил постоянную трансформацию, всё время двигаясь к тем формам выражения, которые с меньшей вероятностью были бы неправильно поняты умами, обусловленными конкретными религиями, этническими сообществами или системами.²⁴ Другая причина могла быть в том, что Кришнамурти хотел выразить себя таким способом, который не мог бы быть отождествлен с теософией как концептуальной моделью, что особенно делалось ради его индийских друзей, которые, согласно комментариям Джаякар, присутствующим по всем её мемуарам, имели очень глубокое предубеждение против всего теософического.

Эзотерический первоисточник

Весной 1969 года Кришнамурти неформально беседовал о своих ранних днях с Джаякар, её племянником Аситом Чандмалом и её сестрой Нандини. Такие примеры как этот разговор представляют особый интерес, поскольку Джаякар не только демонстрирует в своей книге большую враждебность ко всем вещам, связанным с теософией, но также утверждает (хотя и не предоставляя свидетельств), что переживания Кришнамурти, связанные с вечными учителями и Господом Майтреей, были просто видениями. Тем не менее, рассказывая об этом разговоре, она говорит:

«Кришнаджи исследовал загадку, окружавшую открытие этого мальчика, Кришнамурти. Он осторожно пробовал почву, прислушиваясь к намёкам и озарениям, которые могли бы возникнуть во время дискуссии. Его заявления о Теософическом Обществе были ясными и точными. Он не делал комментариев насчет того, были ли они верными или иллюзией. Чувствуя „инаковость“ Кришнаджи, мы слушали, задавая немного вопросов и давая ему говорить.

Кришнаджи сказал, что Учителя сказали Ледбитеру найти мальчика, который был брахманом, происходил из хорошей семьи и имел „такое лицо, как было ими описано“. Долгом Теософического Общества было защищать тело этого ребёнка и обеспечить атмосферу полной безопасности в течение двух лет. Когда тело было готово, Господь Майтрея должен был дать этому мальчику ум. Когда Ледбитер увидел Кришнамурти на берегу в Адьяре (в 1909 году), он обнаружил, что в ауре мальчика не было видно никакого эгоизма…

Затем Кришнамурти выдвинул несколько теорий, чтобы объяснить, каким образом мальчик оставался нетронутым. Было ли так, что через многочисленные реинкарнации ребёнок эволюционировал до совершенства? Или же Господь Майтрея защищал тело до того, как оно достигло зрелости? Должен ли был мальчик родиться без какого-то формального характера или личности, чтобы позволить оставаться ему неясным, нетронутым в его ранние годы отцом, школой, доктринами Теософического Общества и роскошью жизни, в которой он жил в Англии?…

Мальчик, который был совершенно невинен и не подвергался влияниям, должен был быть защищен от того зла, которое не должно было его коснуться и войти в него…

Анни Безант настаивала, чтобы всё это время Кришнамурти сопровождали двое посвящённых. Она сказала: „Поскольку ты всегда одинок внутренне, ты никогда не должен быть физически один“. В мальчике был резервуар добра и он не должен был быть заражён.»²⁵

Сердцем всех исследований Кришнамурти было рассеивать иллюзии любого рода, а не способствовать им. Если все эзотерические элементы, появившиеся в этом разговоре, были просто иллюзиями и видениями, то зачем же Кришнамурти тратил свое время и время своих друзей на поднятие этого вопроса? И почему вообще он поднял этот вопрос в атмосфере, которая предполагала серьёзность и священность этой темы для Кришнамурти? Контекст подсказывает, что Кришнамурти считал исследование эзотерических аспектов своей жизни, таких как это исследование, принципиально важным для понимания того, кем и чем он был. Более того, как явствует из других дискуссий на эту тему, Кришнамурти считал свою работу происходящей из тех же эзотерических источников, а не от самого себя как личности. Это документируется в части III.

Конечно, этот разговор ценен тем, что он открывает собственное понимание Кришнамурти его внутренней жизни — особенно в свете его нетерпимости к разным мистификациям относительно его персоны. Если он думал, что эти вещи иллюзорны, он должен был сказать это в словах, не допускающих иных толкований, как он говорил обо всём другом, что считал иллюзорным. По этим причинам замечание Джаякар, что он не делал комментариев насчет того, было ли это истиной или иллюзией, отражает её собственное мнение. Фактическое понимание Кришнамурти этих моментов становится ясным, когда в том же разговоре он сказал, что его защищает Господь Майтрея и вечные учителя. Джаякар писала:

«Он сказал, что нуждался в защите даже в 1969 году, поскольку его характер ещё не сформировался… „Это тело всё ещё нуждается в защите“. Он сделал паузу и сказал: „я всё еще чувствую, что меня защищают“.»²⁶

Видеґние никого защитить не может, так что этот комментарий показывает несоответствие между собственным опытом Кришнамурти и интерпретацией его Джаякар как просто видения.

«Затем он говорил о ранних годах, когда тело мальчика Кришнамурти должно было быть полностью защищено и ему должна была быть предоставлена безопасность на два года, но его ум не должен был быть тронут, ибо „Господь дал ему отдых“. Между предложениями следовало долгое молчание. Кришнамурти сказал, что тело ещё должно было быть пройти через много боли (как было в Охае и Утакамунди), потому что в мозгу всё ещё имелись несовершенства.»²⁷

Затем Кришнамурти перешёл к разговору о своих посвящениях. Само это во-первых подтверждает, что они имели место, а во-вторых, что Кришнамурти считал вечных учителей и Господа Майтрею реальными, а не видениями, ведь бессмысленно было бы говорить о посвящениях, — по крайней мере в контексте Кришнамурти, — без посвятителей, и они были как раз теми, кто по его словам и проводил посвящение. Также очевидно бессмысленно для него говорить о том, что в 1969 году он всё ещё находится под защитой, если бы он не знал, что защитники были, а единственными защитниками, которых он упоминал в то время, были Учителя и Господь Майтрея. В 1982 году во время дискуссии с другим индийскими друзьями он сказал Джаякар:

«„Я думаю, что есть сила, которой теософы коснулись, но попытались превратить её в нечто конкретное. Но было что-то такое, чего они коснулись, а затем пытались перевести в свои символы и слова, и так потеряли это. Это ощущение продолжается у меня всю жизнь. Когда я говорю об этом, происходит нечто огромное, великое. Я не могу попросить у этого ничего.“

Джаякар спросила:

— Это что-то вне тебя, оно защищает тебя?

— Да, да, в этом не может быть сомнений.»²⁸

Некоторых авторов привели в смущения другие заявления, сделанные Кришнамурти, такие как, например, следующее, сделанное в 1979 году:

«Майтрея слишком конкретен, если недостаточно тонок… Я сказал, что это не Майтрея, бодхисаттва. Та защита слишком конкретна, слишком разработана, но я всегда чувствовал защиту.»²⁹

Такие заявления оставляют впечатление, что Кришнамурти имел в виду какое-то иное существо или процесс, чем Господь Майтрея, когда говорил о защите, которую он чувствовал в течение всей своей жизни. Однако в свете его заявления о том, что Учителя больше не появляются, потому что „Господь здесь“, упомянутого в главе пятой, эта интерпретация требует более внимательного исследования, ибо единственный Господь, которого он упоминал, это Господь Майтрея. Единственный другой Господь, о котором Кришнамурти когда-либо говорил, был Гаутама Будда, но в отличии от Майтрейи о нём никогда не говорили как о проявляющемся в прямой связи с работой Кришнамурти, хотя Кришнамурти упоминал его как вдохновляющее влияние. То, что же собственно мог означать Майтрея, более подробно рассматривается в части III; здесь же достаточно указать, что Кришнамурти возражал против слова «Майтрея» как «чересчур конкретного».

И хотя Кришнамурти говорил с людьми, которые не были из среды теософов и не должны были симпатизировать тому, что он им скажет или тому что из этого следует, тем не менее, он ясно чувствовал, что важно было рассказать им о фактах своей внутренней жизни. Пожалуй, в некотором смысле ему было легче говорить с ними, поскольку они скорее понимали бы то, что он сказал, без предвзятых взглядов, связанных с теософией. Это могло быть примером важности того, что не нужно держаться какого-то одного взгляда на вещи, но оставаться открытым к точкам зрения, которые с поверхностного взгляда кажутся несовместимыми. Ведь как подчеркивал Ницше, «каждая точка зрения, несмотря на её ограничение, вносит потенциально важный вклад в полное понимание».

Такой всеобъемлющий взгляд находится в центре причин, по которым Кришнамурти возражал против того, чтобы смысл слова «Майтрея» делался «слишком конкретным». Аналитический ум с его склонностью к точности и логической строгости мог потребовать одного и только одного значения для каждого слова, утверждения или вербализованной концепции. Такая конкретность делает более глубокое понимание невозможным. Она исключает другие ценные и подходящие слова, заявления и концепции только потому, что они кажутся несовместимыми с более ограниченной точкой зрения и неподходящими к ней. Это и может быть причинной того, почему приверженцы аналитического ума всегда имели трудности с пониманием Кришнамурти.

Еще одна причина того, почему Кришнамурти мог раскрыть тему своей внутренней жизни в 60-х годах после практически герметического молчания, соблюдавшегося начиная с 20-х, может быть в том, что он знал: информация об этом рано или поздно выйдет на поверхность. Архивные материалы изобильно документируют эзотерическую жизнь Кришнамурти, продолжавшуюся в течение почти восьми десятилетий. Кришнамурти мог надеяться, что он сможет сам ясно засвидетельствовать по крайней мере о том, что не нужно оставлять в секрете, прежде чем всё это станет доступным. Более того, к шестидесятым годам его работа вполне установилась совершенно независима от всяких связей с теософией или эзотерикой, так что его послание могло оставаться сравнительно защищенным от искажения в этих кругах. Будучи пока ещё среди теософов, Кришнамурти возражал против того, как тема учителей и посвящений упрощалась и делалась слишком конкретной, создавая иллюзию того, что слова указывали на «правильный» образ у говорящего. Это также документируется и обсуждается в части III.

Слова

Это очень легко — беря слова и объясняя их согласно предвзятым взглядам и условностям обыденного языка, предположить, что хорошо понимаешь, что имел в виду Кришнамурти, когда говорил о «Возлюбленном», «Майтрее», или что Блаватская имела в виду под «Учителями». Пример этого можно найти в кратких воспоминаниях Ингрэма Смита о его общении с Кришнамурти, «Истина — страна без дорог: путешествие с Кришнамурти». Подобно другим, писавшим о Кришнамурти с установившимся предубеждением против всего теософического, Смит рассказывает следующий случай, веря, что он демонстрирует безоговорочное отрицание Учителей со стороны Кришнамурти:

«Однажды вечером Гордон Пирс ехал с нами в автомобиле. Он знал Кришнаджи с детства, фактически с того момента, как была открыта его уникальность, и жил в штаб-квартире Теософического Общества в Адьяре. Когда выезжали из города, Пирс был на переднем сиденье и зашёл разговор о тех ранних днях. Обернувшись к Кришнамурти, сидевшему на заднем сиденье, он спросил: „В то время, когда ты был с Ледбитером, ты действительно видел Учителя К.Х.? Ты говорил с ним?“ Я был очень удивлён, когда Кришнамурти ответил: „Да, видел“. Пирс тоже. Ведь мы оба слышали, как Кришнамурти отрицал гуру и учителей, а теперь признаётся старому другу, которому доверяет, что действительно видел Учителя Кут Хуми, нефизическое существо. „Ты на самом деле говорил с ним?“ — спросил Гордон. „Да, — ответил он, — иногда во время ранней утренней медитации“.

Дальше Кришнаджи сказал, что по указанию Ледбитера он вставал в четыре часа, в традиционной манере, и медитировал, и иногда присутствовал Кут Хуми и имел место разговор. Затем однажды утром сразу после восхода Кришнамурти сидел в позе лотоса, обратившись к востоку, и Кут Хуми появялся в дверях. До того дня было достаточно только бесед. „Но в тот день я хотел чего-то большего, чем просто разговоры. Я хотел не только чувствовать его присутствие, слышать его голос, но хотел действительно потрогать его, соприкоснуться. До того дня он был лишь голосом, присутствием в дверях. Это было утром, когда солнце ясно светило в комнату. Кут Хуми стоял спиной к свету. Я встал, пошёл к нему и прошёл сквозь него. Я обернулся. Никого не было. Он исчез. ... И больше я его никогда не видел“.»³⁰

Кстати, никто из теософов или других людей, свидетельствовавших, что они встречались с К.Х. или другими Учителями, или получавших письма от них, никогда не говорили, что они «нефизические существа», как выражается здесь Смит. Делать такое заявление — всё равно что назвать нефизическим существом того, кто говорит с нами по телефону, просто потому, что его нельзя потрогать. Об Учителях говорят как о человеческих существах с высокоразвитыми йогическими способностями, в том числе такими как телепатическая аудиовизульная коммуникация. Классические труды по йоге, такие как Йога-сутра Патанджали, объясняют, как приобретаются эти способности.

Смит использует эту историю, чтобы показать, что Кришнамурти отрицал существование Учителя К.Х., даже несмотря на то, что тот ответил «да» на вопрос, встречал ли он его. И это больше говорит о предубеждениях Смита относительно Учителей, чем о восприятии Кришнамурти того, что действительно имело место. Смит должно быть не в курсе, что Кришнамурти рассказал об этом переживании в одном из своих стихотворений конца 20-х.

Он был в дверях моей комнаты
Я прошёл чрез него
Очищенный, с новой песней в сердце
Я остаюсь.
Он предо мной навсегда.
Куда ни посмотрю — он там.
Я вижу все вещи через него.
Его великолепие наполнило меня
и пробудило великолепие, которого я не знал раньше.
Вечный покой — вот моё видение,
Прославляющее все вещи.
Он вечно предо мной.³¹

История Смита демонстрирует что Кришнамурти не был заинтересован в том, чтобы переубеждать людей, даже если дело касалось неверного истолкования ими подробностей его собственной жизни. Она также показывает, как легко не знающая сомнений приверженность замкнутому, обусловленному мышлению может предать, испортить или извратить первоначальный смысл сказанного.

Майтрея

Интересно рассмотреть то, каким образом сам Кришнамурти говорил о Майтрее. Возможно, после 20-х годов он делал это только раз, поскольку обычно был очень не склонен описывать или определять аспекты своей внутренней жизни — вероятно, чтобы не давать зерна для мельницы ума. Кришнамурти говорил со своим другом, пандитом из Варанаси, профессором Джаганнатхом Упадхьяей из Бенаресского Индусского Колледжа. Профессор упомянул, что согласно свами Вишудхананду, видному тантристу, жившему в Варанаси в начала 1900-х годов, между тайными тантрическими учениями и внутренним учением Теософического Общества была тесная связь. Профессор сказал, что после «открытия» Кришнамурти этот свами говорил Анни Безант об «очень скором пришествии бодхисаттвы Майтреи и его проявлении в человеческом теле; и согласно свами, для этого было избрано тело Кришнамурти».³²

На это Кришнамурти ответил:

«Майтрея не может проявиться; это всё равно что сказать, что небо проявилось. Учение — вот то, что проявляется».³³

Кришнамурти не мог бы сделать такого заявления, если бы у него не было сильного убждения, что он знает, кто такой Майтрея. Его ответ также поразительно похож на заявление Е.П. Блаватской из её эзотерических инструкций:

«Планетные духи ... больше не воплощаются во вселенной... [но тем не менее] являются на землю в виде аватар» (курсив мой).³⁴

Ответ Кришнамурти напоминает его ранние поэтические сочинения, в которых он говорил о Возлюбленном, как во многом подобном небу — по-видимому, имеющем центр везде, а окружность — нигде. Он не говорил, что Майтрейи или Возлюбленного нет, точно так же, как он не говорил, что неба нет. В поэме «Бессмертный друг» он описывал Возлюбленного и в единственном, и во множественном числе, что напоминает описание Кетцалькоатля у Аргуэльеса:

В долине, где в одиночестве нависает облако
Ища гору для отдыха,
В неподвижном дыму, взбирающемся в небеса,
В деревушке на закате солнца,
В тонких лохмотьях быстро исчезающих облаков,
Там ты встретишься с моим Возлюбленным.

...Гром среди гор наполняет твою душу силой Его голоса.
Сквозь рёв большого города, сквозь визг и стон быстро проезжающих машин
Ритмичный стук далёкой машины,
Сквозь ночные голоса, печальный плач и крики радости,
Сквозь безобразие гнева,
Приходит голос моего возлюбленного.³⁵

Таким образом, Возлюбленный по описанию Кришнамурти находится «везде», будучи одновременно «здесь». Важная причина такой неточности — это то, что когда даёшь описание, сказанное становится зафиксированным, замороженным, инертным образом, тогда как описываемое может быть глубоко живым, находиться в непрестанном движении, быть многоликим и даже многомерным. < ... >*

__________
* Эта главка и предыдущая взяты из гл. IX «Майтрея» части III, тогда как остальные — из глав V и VI части II. — Ред. ВТ.

Морфический резонанс

Несмотря на необычайную чувствительность Кришнамурти и другие его редкие качества, нет причин считать, что он сам был Учителем. Представляется более вероятным, что он был обычным человеческим существом, избранным в качестве объекта утонченного эксперимента древней науки, целью которого было установить более сильную связь между обычным сознанием и сознанием, которое более всеохватывающе. Как сказала Мэри Латьенс в своих заключительных замечаниях в книге «Годы пробуждения»:

«Я была склонна верить, что Кришнамурти использует и использовало с 1922 года нечто внешнее. Я не имею ввиду что он был медиумом — медиум отделен от того, что он или она „проводит“, тогда как Кришнамурти и всё, что через него проявляется, по большей частью едины. Его сознание проникается этой вещью подобно губке, пропитанной водой. Но бывают времена, когда эта вода по всей видимости вытекает, оставляя его таким, каким я его впервые запомнила, — неясным, мягким, ошибающимся смущенным, простодушным, уступчивым, страстным, радостно смеющимся над самыми глупыми шутками и всё же уникальным в своем полном отсутствии тщеславия и самоутверждения».³⁶

Кришнамурти говорил то же самое Латьенс и касательно своей работы:

«Если я специально сяду, чтобы записать это, я сомневаюсь, что у меня это получится… Есть чувство вакантного места, а затем нечто приходит… Если бы это был только Кришнамурти — необразованный, мягкий — так откуда же это все приходит? Эта личность не выдумала учение... Это похоже — какой тут библейский термин? — на откровение, это случается всякий раз, когда я выступаю.»³⁷

Важное свойство этого эксперимента в том что он в конечном счете касается человечества в целом, а не исключительно Кришнамурти как индивидуальности. Если изменение могло быть произведено с нервной системой Кришнамурти, тогда это стало бы возможностью и для всего человечества. Согласно биологической теории морфического резонанса то, что может сделать одно человеческое существо, становится доступным для остального человечества как подлинная возможность.³⁸ Кстати эта научная теория, созданная в конце XX века, была неотъемлемой частью вечных учений на протяжении тысячелетий, хотя и под другими названиями. Например, теософы говорят о «групповых душах»³⁹. Одна из причин того, почему вечные учителя нечасто проявляют себя прямо и публично, кроме как в связи с большими циклами, может состоять в том, что для них гораздо важнее, чтобы все человеческие существа развили способность жить в большем сообщении с тем, что есть. Это может вызвать что-то вроде мутации, которую немногие человеческие существа — возможно, только одно, — должны пройти, чтобы это стало возможным для всех представителей вида.

Возможно, что когда Кришнамурти сказал, что Господь здесь, он не имел ввиду какое-то сверхсущество, которое проявлялось через него одного; может быть, он имел в виду более охватывающее состояние сознания осознанности, которое стало более доступно всем людям. Это состояние могло проявляться через одну индивидуальность — Кришнамурти, — а из того, что он сказал к концу своей жизни, следует, что такое могло больше не повториться ещё на протяжении сотен лет.⁴⁰ Однако теперь это состояние может быть теперь более доступно для всего человечества. Учителя Блаватской сказали, что мы находимся в начале нескольких крупных циклов, во времени, когда духовно-психологические мутации наиболее вероятны. Если это так, то любой из нас, кто заботится о том, чтобы участвовать в такой мутации, может достичь этого, воспользовавшись преимуществом эпохального момента. Христианин мог бы назвать это «принятием тела Христова», однако в новом периоде выдачи вневременных учений все такие мифы и образы оставляются, поскольку встают на пути проявления более глубоких уровней осознанности, которые являются универсальными и никогда — сектантскими.

Страсти Кришнамурти

Однако процесс сотворчества этого изменения в себе ради человечества был для Кришнамурти мучительно болезненным. Говорят, что Иисус пережил «страсти» — период глубокого страдания, длившийся несколько часов и достигший кульминации в его распятии. «Страсти» Кришнамурти состояли из серии очень болезненных переживаний, длившихся несколько часов и поначалу повторявшихся ежедневно на протяжении нескольких месяцев. Позже, на протяжении всей его жизни, они иногда возвращались, но уже в более мягкой форме. Нитья так сообщил о заключительной стадии первого такого проявления процесса (кульминации посвящения Кришнамурти):

«Та ночь была ужасной ночью страдания, и когда я оглядываюсь на неё, мне кажется, что это была ночь самой большой агонии, через которую Кришна когда-либо проходил. Он страшно страдал и в последующие ночи, и они казались намного хуже, но я думаю, что это было в силу его очень прискорбно ослабленного состояния, вызванного той ночью. Перед тем, как страдания фактически начались, мы слышали, как он разговаривает с Учителем, которому он был поручен. Ему было велено не рассказывать ничего о том, что с ним делают, и он дал обещание, затем ему сказали, что посетитель вернётся позже, в 8:15. Кришна сказал: „Он приходит в 8:15, затем давайте быстро начнём“. Незадолго перед тем, как это началось, он вставал, и мы слышали, как он упал с ужасным шумом, а затем услышали, как он извиняется: „Извините, я упал, мне не следовало падать“. Весь этот вечер он больше осознавал своё физическое тело, чем когда-либо раньше.

Они сказали ему, что он не должен делать никаких движений, потому что обычно он корчился и вертелся от боли. Но теперь он пообещал „им“, что он не будет больше двигаться. Снова и снова он говорил: „Я не буду двигаться, обещаю, что не буду!“ Так что он, крепко сцепив руки в замок, заложив из за спину, и лёг на спину, в то время как страшная боль продолжалась. Ему оказалось очень трудно дышать этой ночью. И он всё время хватал ртом воздух и чувствовал удушье. А когда боль усиливалась так, что он не мог уже терпеть, он просто терял сознание. Той ночью он терял сознание три раза. И когда он потерял его в первый раз, мы не знали, что произошло. Мы слышали, что он задыхается и вздыхает от боли, и внезапно после долгого вздоха наступила мёртвая тишина. Когда мы позвали его, ответа не было. А когда мы вошли в комнату и пробрались к нему, потому что в комнате была полная темнота и мы не знали где он находится, мы обнаружили, что он лежит на спине недвижимо, а его пальцы так крепко сжаты, что казалось, что он как будто башня из камня.

Мы быстро привели его в сознание. И так случалось три раза. Каждый раз, когда он возвращался к сознанию, он извинялся перед ними за потерю времени и говорил, что старался как мог контролировать себя, но это уже было за пределами его возможностей контроля. Иногда они давали ему небольшую передышку и боль прекращалась. Между этими приступами страданий он начинал шутить с кем-нибудь из тех, кому он был поручен, и смеялся так, как будто всё это было шуткой. И так это продолжалось час с четвертью.

... Той ночью мы отправились в постель. Незадолго до того, как мы заснули, Кришнамурти начал говорить с кем-то, кого я не мог видеть. Я слышал конец его разговора. По всей видимости, этот человек был послан учителем Д.К. [Джуал Кхул], чтобы приглядывать за телом в течение ночи. Кришна начал говорить ему о том, как ему жалко, что он причиняет им все эти трудности. Это была одна из самых примечательных вещей за всё это время. Вежливость и обходительность Кришны была необычайной. Был ли он в полном сознании или это говорил только его физический элементал? Этот человек приходил наблюдать за ним каждую ночь в течение шести или семи ночей. Кришна тогда говорил: „Я видел его сейчас. Ничего не имеет значения“.»⁴¹

В двадцатых годах разными людьми в разных частях света было написано несколько отчётов о процессе, происходившем с Кришнамурти. Этот отчёт, как и все другие, изображает Вечных Учителей реальными индивидуальностями, которые работали над психо-физиологией Кришнамурти для того, чтобы достичь важных изменений в его физическом теле и психэ. Интересно, что Учитель Д.К. также помогал и Ледбитеру в его психическо-духовном развитии. По всей видимости, этот учитель был специалистом по движению кундалини. Его связь с процессом, происходившем с Кришнамурти, — это ещё одно свидетельство того, что с Кришнамурти работали те же самые Вечные Учителя, которые основали теософическое движение. В конце концов, Кришнамурти встретил Учителя Д.К. именно потому, что последний был глубоко вовлечён в создание этого движения и его развитие на ранних этапах.

То, что Вечные Учителя могут работать над кандидатом таким способом, вовсе не уникально и было не только в случае с Кришнамурти. Как указывал Ледбитер касательно одной из главных пути трансформации,

«Этот опасный момент в жизни посвященного иллюстрируется в Евангелии повествованием об искушении в пустыне, которое последовало за крещением Христа Иоанном. Сорок дней в пустыне символизируют тот период, в течение которого расширение ментального тела, даваемое при втором посвящении, прорабатывается в физическом мозгу, хотя для обыкновенного кандидата для этой работы вполне может понадобиться период не в сорок дней, а в сорок лет. В жизни Иисуса это был тот период, когда мозг его приспосабливался к грядущему Христу.»⁴²

Проявления процесса Кришнамурти продолжались через годы после этого начала, которое длилось 49 дней. Двумя годами позже, например, Нитья написал Анни Безант из Охая:

«Процесс Кришны теперь сделал определённый шаг вперёд. Прошлой ночью он начался, как обычно, и никто из нас не ожидал чего то свежего или нового. Но внезапно все мы почувствовали огромный поток силы в доме — больше, чем я когда-либо чувствовал с тех пор как мы были здесь. Кришна увидел Господа и Учителя. Я думаю, что также той ночью воссияла звезда, ибо все мы переживали сильное чувство благоговения. Все мы были потрясены и чувствовали почти страх перед звездой, которая явилась. После этого Кришна сказал нам, что поток начался как обычно в основании позвоночника и достиг основания его шеи, затем продолжился с левой стороны, затем один пошёл в левую, а другой в правую стороны его головы, и наконец они встретились в центре лба. Когда они встретились, из его лба изошло пламя. Это скупой очерк того что случилось. Никто из нас не знал, что это значит, но сила была столь огромной, что эта ночь, по-видимому, отмечала определённый этап. Я предполагаю что это может означать открытие третьего глаза.»⁴³

Мэри Латьенс сообщала, что во время пребывания в Перджине (Италия) в конце лета 1924 года

«леди Эмили напомнила ему что, сказал Св. Павел: „Мои малые дети, для которых я тружусь в муках, пока не родится в вас Христос!“. На что он отвечал: „Спорим, я испытал этих болей уже достаточно!“

Он вполне мог сказать это, потому что «процесс» снова начался 21 августа и был более агонизирующим чем всё, что он когда либо пережил, хотя это и не казалось возможным в Охае. 14 сентября Нитья писал к Мар де Манциарли, что процесс имел более сильное напряжение на протяжение трёх последних недель, чем он мог когда-либо вспомнить. Через Кришнамурти (от Учителя) 4 сентября были переданы инструкции на счёт того, что его комнату нужно закрыть к трём дня и что никто не должен его касаться после этого часа. И все должны быть исключительно чисты. Он не должен даже есть перед своим посвящением или испытанием. В 6 вечера он должен был принять ванну, одеться в свою индийскую одежду и отправиться в свою „камеру пыток“, как называла её Эмили. Только Нитье позволялось отправиться вместе с ним. Леди Эмили, Хелен и Раджагопал, рано поужинав, обычно проводили час, пока проходил этот процесс, сидя на ступенях перед его дверью. После этого испытания они сидели с ним в его комнате, пока он ужинал.

Вечером 24-го леди Эмили записала, что у Кришнамурти было предчувствие, что будет „восхитительная ночь“. И конечно же Майтрея пришёл и оставался с Кришнамурти долгое время и оставил послание для всей компании. Это послание было зачитано для них вслух Нитьей на следующее утро:

„Учитесь служить мне, ибо только на этом пути вы можете найти меня.
Забудьте себя, ибо только тогда я могу быть найден.
Не ищите Великих, когда они могут быть очень близко к Вам.
Вы подобны слепым, ищущим солнечного света.
Вы подобны голодному, которому предложили пищу, а он не ест.
Счастье, которое вы ищете, не где-то далеко; оно в каждом обычном камне.
Я здесь, если вы только захотите увидеть. Я Помощник, если вы позволите мне помочь.“»⁴⁴

Кришнамурти получал многочисленные послания такого рода от Учителей или от Господа Майтрейи. Иногда они предназначались для других, а передавались через него. Обычно они были изложены в стиле, совершенно отличном от его собственной манеры говорить или от стиля любого из тех, кто с ним был публично связан в то время. Хотя особое упоминание Учителей и прекратилось в более поздние годы, это не значит, что ответственность за тонкий и опасный процесс и работу Кришнамурти взял кто-то другой. Ведь как уже обсуждалось ранее, отношение между процессом Кришнамурти, его прозрениями и наблюдениями очень тесное и отрицать его нельзя. В любом случае, согласно заявлениям Кришнамурти и многочисленных свидетелей, процесс продолжался на протяжение всей его жизни. То есть это значит, что Вечные Учителя и Господь Майтрея были с ним до самого конца.

Уникальный эксперимент

Представление о том, что процесс, происходивший с Кришнамурти, был экспериментом, проведенным Учителями и являвшимся уникальным в мировой истории, встречается во множестве свидетельств. Брат Кришнамурти, Нитья, упоминал это в письме Ледбитеру, в котором сообщил о послании от учителя К.Х., переданном через Кришнамурти. Нитья задавал Ледбитеру вопросы, которые задавал также и сам Кришнамурти.

«Тело Кришны повторило это послание (от учителя), ночью 26 ноября 1903 г., сразу после окончания процесса вечером.

„Работа, которая делается сейчас, имеет самую глубокую важность и исключительно деликатна. Такой эксперимент проводится впервые в мире. Все в доме должны дать путь этой работе и ничьи удобства не следует принимать во внимание, даже самого Кришны. Посторонние не должны приходить слишком часто, напряжение слишком велико. Вы и Кришна можете обеспечить это.

Поддерживайте мир и упорядоченную жизнь.“

У меня есть чувство, что упоминание об эксперименте касается не только того факта что такого рода вещи делаются в монастыре, но также и что они пробуют что-то новое в приготовлении тела.

Знаете ли вы — было ли что-либо подобное тому, что происходит сейчас, частью подготовки тела Учителя Иисуса, когда господь приходил в прошлый раз?»⁴⁵

Комментарий Нитьи и последний вопрос наводят на мысль, что он не изучил внимательно послание Учителя, поскольку в нем ясно говорится, что этот эксперимент проводится впервые. Учитывая, что это был первый раз, этот процесс нельзя полностью объяснить как подъем кундалини и оживление чакр, как уже обсуждалось ранее, ибо обширная литература по тантре и аналогичным областям знаний базируется на опытах, которые случались ранее. Далее механика процесса всё это время держалась в секрете. Таким образом, получить какое-либо прозрение относительно процесса Кришнамурти по крайней мере с первого взгляда представляется почти невозможным. Однако некоторые отдельные комментарии, сделанные самим Кришнамурти и Ледбитером, если их рассмотреть в свете работ Блаватской, могут пролить на это некоторый свет.

Озадаченность Ледбитера

Интересно, что несмотря на то, что у Ледбитера было развито ясновидение, он не понимал, что делали с Кришнамурти. Фактически, он выражал глубокую озабоченность о происходящем, указывая, что у него не имеется знаний о том, чтобы что-либо подобное происходило ранее. В письме к Анни Безант от 12 мая 1923 г. он писал:

«Очевидно что в высших материях методы прогресса для каждой индивидуальности разнятся. Я не понимаю, почему Кришна должен был испытать такие страшные физические страдания. Несомненно, брахманское тело исключительно чисто и потребовало бы меньше подготовки, чем средний европейский проводник. В моем собственном случае я не помню ничего сравнимого с этим, когда я сам проходил ту же самую стадию. Хотя конечно я испытал довольно сильное неудобство и дискомфорт при продвижении кундалини. Может быть, как вы и предполагаете, это составляет часть подготовки этого тела для того Великого, который займет его. Но о каком-либо ускорении этого прихода ничего не было сказано. Вполне может быть, что пройдут еще годы, прежде чем это приготовление будет закончено, чтобы тело смогло полностью оправиться от этого, прежде чем ему придется испытать напряжение самого этого вселения. Случай этот столь уникален, что я полагаю, что правда в том, что мы можем только ждать и наблюдать.»⁴⁶

В 60-х годах Кришнамурти сделал несколько замечаний в том смысле, что его мозг не был столь совершенным проводником и процесс нужно было продолжать и в течение его последующей жизни. Это представление примечательно близко к комментарию Ледбитера. Замечание Ледбитера также наводит на мысль, что этот эксперимент был уникален в истории человечества; это совпадает с тем, что более ясно выражено в послании Учителя, сделанном позже в том же 1923 г.

Один аспект процесса, упомянутый Нитей в отчете о том, что началось после окончания первой фазы процесса в 1922 г., должен был еще больше заботить Ледбитера. Нитья упоминал о мучительно болезненном открытии, происходившем в голове Кришнамурти, и о его постоянной просьбе к Учителям закрыть его, вместо того, чтобы продолжать его открывать. Джаякар суммировала отчет Нитьи, цитируя его и перемежая комментариями.

«Место боли постоянно смещалось. 6 октября (в день, после которого кульминировало посвящение), агония поднялась к коже головы. Похоже, что в его голове что-то открывалось, причиня ему неописуемые пытки. Однажды он крикнул: „пожалуйста, закройте его, пожалуйста, закройте!“ Он вопил от боли, но они постепенно продолжали его открывать. Когда Кришна больше не мог терпеть боль, он вопил и терял сознание. После сорока минут такого он лежал без малейшего движения. Медленно сознание возвращалось…

В ту ночь присутствие снова пришло наблюдать за ним, когда он спал…

На следующую ночь, по словам Нитьи, „они, похоже, опять оперировали с поверхностью его головы“, он агонизировал и кричал от боли и даже несколько раз терял сознание, когда она становилась слишком жестокой. „Он просил их открывать это медленно и постепенно чтобы он мог привыкнуть к этому.“ Он задыхался и имел трудности с дыханием…

Вскоре стала видна перемена, теперь он мог покидать свое тело с необычайной легкостью и быстротой. Возвращение больше не вызывало дрожи. Позже он сказал, что той ночью они открыли ему центр в голове. Опять приходил наблюдать человек, которого они не могли видеть.»⁴⁷

Это «отверстие», оставшееся в его голове, может быть ключом к уникальности этого эксперимента и одновременно может объяснить большое любопытство Ледбитера и его беспокойство касательно того, что происходило с Кришнамурти.

Посвящение и закрытие

Если Учителя действительно оставили центр в голове Кришнамурти открытым и это было неотъемлемой частью процесса, тогда это действительно был беспрецедентный эксперимент. Малоизвестное фундаментальное правило, касающееся открытия психических центров, состоит в том, что они должны быть снова запечатаны особой процедурой, которая является частью некоторых посвящений в вечную мудрость. Говорят, что во время самого посвящения кандидат внезапно испытывает уровни осознанности и измерения бытия, которые за пределами обычного сознания. Это возможно по причине открытия или оживления некоторых чакр, наряду с соответствующими изменениями в мозге, но интенсивность этого опыта и напряжение, которое он накладывает на нервную систему, требуют того, чтобы чакры были снова закрыты, а кундалини вернули обратно в коренную чакру в основании позвоночника. Согласно литературе, если это не сделано, кандидат может стать сумасшедшим или испытать повреждение или даже разрушение какого-нибудь физического органа, а в некоторых случаях и умереть. Однако после закрытия кандидат может снова понемногу поднимать кундалини, каждый раз открывая психические центры чуть больше и постепенно привыкая к новым измерениям сознания, пока наконец для него не станет безопасно действовать на этих уровнях без опасения насчёт того, что что-то пойдет не так.

В силу крайней секретности, сопровождающей посвящения вечной мудрости, в печати касательно этого доступно очень немногое, однако некоторая информация доступна обходным путем. Ледбитер, ставший в 1914 году епископом [Либеральной Католической Церкви], дал ясновидческие описания некоторых христианских ритуалов в своей книге «Наука священнодействий», которая включает в себя изображения, представляющие то, что по его словам он смог увидеть. Он объясняет что для каждого материального события есть соответствующий ему поток энергии, состоящий из ультра-субатомических частиц. Он называл эти частицы предельными физическими атомами и описывал их как округлые сердцеобразные вихри, движущиеся по ясно очерченным линиям энергии. Ученый Стивен Филипс позже отождествил их с тем, что мы сейчас называем кварками.⁴⁸ Ледбитер отождествлял эти линии энергии с самым грубым уровнем материи эмоционального или астрального плана. Кроме того, согласно ощущениям Ледбитера, есть несомненная связь между физической жизнью и психической. Эту тонкую энергию, называемую аурой, можно воспринимать при помощи ясновидения — она видна вокруг живых существ, а также во время выполнения ритуалов.

Интересно что Ледбитер заметил сходство между некоторыми христианскими церемониями которые, в конце концов имеют тоже извечное происхождение, и посвящениями во вневременную мудрость — такими, какие проходил Кришнамурти. Например, он объяснял, что у обряда крещения

«есть и ещё один аспект, типичный для посвящения, к которому молодой член церкви, как можно надеяться, направит свои стопы, когда подрастет. Это освящение и выделение нового набора проводников (состоящих из психической и ультра-субатомической материи) для истинного выражения прибывающей внутри души и для служения Великому Белому Братству. И всё же, у этого есть еще скрытая сторона, касающаяся самих этих новых проводников. Когда эта церемония выполняется правильно и разумно, не может быть сомнения, что её эффект будет мощным, потому это определенно можно назвать актом белой магии, производящим определенные результаты которые влияют на всю будущую жизнь ребенка.»⁴⁹

В конце своего описания ритуала крещения Ледбитер комментирует:

«Как только божественная сила вольется, священник закрывает центры, которые он открыл, чтобы эта сила не вышла сразу обратно, но прибывала в ребенке как живая энергия и излучалась из него медленно и таким образом влияла на других. Потому следующим предпринимаемым шагом является другого вида священного масла, хрисма, при помощи которого центры закрываются…

Четыре центра, которые были открыты — на лбу, в горле, в сердце и солнечном сплетении — теперь усилием воли священника закрываются. Каждый из этих центров еще увеличен, но остается лишь малое действующее отверстие, подобное зрачку глаза. Когда оно открыто, это подобно тому зрачку, который открылся от того, что в него капнули белладонной. Теперь же зрачок закрыт до своих нормальных размеров, но остается большая диафрагма, которая лишь немного сжимается после того, как непосредственный эффект церемонии изгладится.»⁵⁰

Тот же самый акт закрытия, согласно Ледбитеру, имеет место и при конфирмации, когда предполагается более сильное открытие психических центров, после которого они запечатываются (курсив мой).

«Как и при крещении, сначала происходит открытие центров силы, которые движутся снизу вверх, затем наполнение и процесс запечатывания, который движется сверху вниз.»⁵¹

Ледбитер дальше объясняет церемонию конфирмации с точки зрения ясновидения:

«Эффект этого помазания велик, это влияние велико даже на тех, кто развит лишь немного. Оно превращает силовой центр в нечто вроде сита, которое отвергает более грубые чувства и влияния и не пропускает грубые частицы. Его можно также уподобить скребку, который ставят у двери, и об который можно снять грязь с ботинок, или кислоте, которая растворяет некие составляющие тонких проводников, другие оставляя нетронутыми. Если в течение дня человек предавался низменным страстям любого рода, будь то ненависти или похоти, такой магнетизированный силовой центр захватывает возбужденные астральные частицы и не пропускает, их пока их вибрации в некоторой мере не будут затушены. Таким же образом, если у человека побуждаются нежелательные эмоции, когда он находится вне физического тела, сито вступает в действие в противоположном направлении и замедляет эти вибрации, когда он переходит обратно к бодрствующей жизни.»⁵²

Здесь Ледбитер, похоже, указывает, что церемонии, используемые в основных религиях, равно как и во многих шаманских традициях, являются мифическими указаниями на более глубокие процессы трансформации, которые могут происходить в посвящениях во вневременную мудрость. Его описания проливают некоторый свет на болезненное состояние Кришнамурти и объясняют его собственную озадаченность и озабоченность чакрой в голове Кришнамурти, которая осталась открытой. Вся доступная литература по этому предмету — как древняя так и современная — предостерегает против того, чтобы какой либо из центров оставался незапечатанным. И всё же, согласно Кришнамурти, Нитье и Ледбитеру, по всей видимости это и было частью великого эксперимента над Кришнамурти. Это может объяснить ту мучительную боль, которую он испытывал всю свою жизнь. Также это объясняет и необходимость в постоянной защите всю его жизнь, а потому и в непрерывном присутствии Учителей в жизни Кришнамурти.

Критика чистого разума

Закрытие, совершаемое в конце эзотерических посвящений, может иметь мирское соответствие в том, что, пожалуй, является более разумным и менее мистическим в глазах тех, кто не знаком с древней мудростью. Его обеспечили прозрения впервые выданные Иммануилом Кантом (1724–1804) в его «Критике чистого разума», которая стала самой влиятельной работой в философии со времен публикации.⁵³ Это особенно интригует в свете комментария Блаватской, что Кант вдохновлялся влияниями древней мудрости.⁵⁴

Один из главных тезисов работы Канта, который позже оказал значительное влияние на наше понимание мира, состоит в том, что мы как человеческие существа имеем нечто вроде психологического буфера в восприятии, который позволяет нам разумно оценивать мир вокруг нас. На нас постоянно влияет огромное количество захлестывающих впечатлений из внешнего мира. То, что Кант называет нашим пониманием, выбирает из множества этих восприятий и классифицирует избранные восприятия в фиксированное количество категорий (а именно 12). Наш организм выбирает в первую очередь те восприятия, которые актуальны для нашей повседневной жизни и нашего благосостояния и отстраивается от огромного большинства других стимулов.

Избранные ощущения и восприятия могут быть в чём-то произвольными и не охватывающим полный диапазон возможного выбора. Однако без этого буфера мы бы могли сойти с ума; мы не смогли бы интерпретировать то, что с нами происходит, и были бы не в состоянии иметь какой-либо опыт, который можно назвать человеческим. С другой стороны, по причине этого мы никогда не можем воспринять нуменальное, то есть мир, «каков он есть сам по себе», по словам Канта. Мы должны довольствоваться феноменальным миром, данным нам нашими «формами восприятия» (пространством и временем) и нашим пониманием, которое функционирует в понятиях двенадцати категорий. Потому наука не есть исследование мира, каков он есть, а лишь манипуляция и описание того способа, которым мы воспринимаем мир.

По той же причине согласно Канту и другим выдающимся философам, которые последовали за ним, невозможно заниматься метафизикой. Метафизика есть попытка описать то, что есть, «как оно есть само по себе», а наши ограничения как живых существ не позволяют нам сделать это.* То, что мы называем метафизикой потому состоит из бесплодных попыток аналитического ума представить, что он может описать нуменальное, тогда как его царство — это исключительно феноменальное. Можно провести аналогию между этой самозащитной разборчивостью, которую согласно Канту мы все применяем при восприятии мира и тем закрытием, которое согласно Ледбитеру происходит в конце посвятительных церемоний.** В обоих случаях имеет место нечто вроде фильтра, который защищает нас от получения большего количества впечатлений, чем мы можем обработать, оставаясь в здравом и не теряя связь со своим опытом. В этом контексте нас может заинтриговать, как Гурджиев использовал слово «кунда-буфер» — по всей видимости, неологизм, состоящий из кундалини и буфер, чтобы указать нам на «особый орган», который дает нам возможность воспринимать так, как мы это делаем.⁵⁵

__________
* Это ограничение касается лишь человека, ограниченного физическим планом и соответствующего ему уровня ума. — Прим. пер.
** В своих описаниях посвящений Ледбитер ни о чём таком не упоминает, а все подобные описания у него относятся именно к христианским обрядам. — Прим. пер.

Третий глаз

Еще один элемент, который вносит свой вклад в уникальность процесса Кришнамурти, это то, что хотя в отчетах есть многочисленные упоминания о кундалини, поднимающейся по позвоночнику, там не делается никакого упоминания о чакрах, расположенных вдоль него. Вместо этого все упоминания, которые могут касаться чакр, указывают на голову как на то место, где происходит деятельность. Поскольку кундалини была пробуждена, чакры вдоль позвоночника, вероятно, тоже оживились, учитывая, что кундалини всегда, как говорят, начинает с основания позвоночника. Так что дело не в том, что в позвоночнике не было никакой деятельности, а скорее в том, что «операция» осуществлялась в голове. Какую бы роль центры ниже головы ни играли, представляется, что она была сравнительно незначительной.

Тем, кто знает о чакрах из тантрической литературы и нью-эйджа, это может показаться странным, однако учителя, руководившие процессом Кришнамурти — те, кто, собственно, и запустили возрождение интереса к вневременной мудрости, и которые были ответственны за большинство книг Блаватской, очевидно, работали с иным набором чакр, все из которых описываются как находящиеся в голове. Психические центры, о которых говорится как о чакрах в тантрической и нью-эйджевой литературе, учителя Блаватской называли «плексусами».* Учитывая, что эти вечные учителя были ответственны за большинство сочинений Блаватской,⁵⁶ следующая цитата из её труда представляет особый интерес в связи с процессом Кришнамурти:

«Наши семь чакр все расположены в голове, и именно эти основные чакры являются теми, которые управляют и правят семью (ибо имеется семь) главными плексусами в теле, кроме сорока двух меньших плексусов, которым физиология в этом названии отказывает. Тот факт, что никакой микроскоп на объективном плане не может такие центры усмотреть, ничего не значит; никакой микроскоп никогда не различил и не различит разницы между двигательными и сенсорными нервами-трубками, проводниками всех наших телесных и психических чувствований, и все же одна только логика доказывает, что такая разница существует. И если термин „плексус“ в этом применении не представляет западному уму идеи, раскрытой этим термином анатома, то называйте их чакрами или падмами, или колесами, Лотосовым Сердцем и лепестками. Помните, что физиология, как бы несовершенна она ни была, показывает семеричные группы по всей внешности и внутренности тела; семь головных отверстий, семь „органов“ у основания мозга, семь плексусов: зевной, гортанный, кавернозный, сердечный, надчревный, простатический и крестцовый и т. д. ...

Когда наступит время, членам эзотерической секции будут даны мельчайшие подробности об основных чакрах, но прежде чем их научат пользоваться этими чакрами, нужно будет научиться менее сложным вещам.»⁵⁷

__________
* Чакры не являются грубо-физическими, тогда как «плексусы» — это нервные сплетения, обнаруженные физиологами; они связаны с чакрами, но не тождественны им. — Прим. пер.

Это высказывание глубоко интригующее, потому что единственное, к чему его можно применить — это как раз к процессу, происходившему с Кришнамурти. Значило ли это что Учителя дали завуалированное упоминание об уникальном эксперименте, который они готовились предпринять позже? Это появилось в «Эзотерических инструкциях Блаватской», которые первоначально были доступны только членам Эзотерической Школы Теософии, но позже, по просьбе Блаватской, стали доступны публике. В другом месте инструкций Блаватская учит сравнивать понимание чакр и кундалини с пониманием тантристов:

«Тот, кто изучил обе системы, раджа и хатха-йоги, обнаруживает огромную разницу между ними: одна чисто психофизиологическая, другая же чисто психодуховная. Кажется, что тантрики не идут выше шести зримых и известных плексусов, каждому из которых они присоединяют таттву; а то большое значение, которое они придают главному из них, муладхара чакре (крестцовому плексусу), показывает материальный и эгоистический уклон их усилий к приобретению сил. Их пять дыханий и пять таттв главным образом сосредотачиваются на предстательном, надчревном, сердечном и ларинговом плексусах. Почти игнорируя аджню, они определённо невежественны относительно синтезирующего фарингового плексуса.

Но у последователей старой школы дело обстоит по-другому. Мы начинаем с овладения тем органом, который расположен у основания мозга, у глотки, и западными анатомами называется гипофизом. В ряду объектных черепных органов, соответствующих субъектным таттвическим принципам, он относится к третьему глазу (шишковидной железе) так же, как манас к буддхи. Пробуждение третьего глаза должно быть совершено этим сосудистым органом, этим незначительным маленьким телом, о котором, опять-таки, физиология ничего не знает. Один является энергетизатором воли, другой — ясновидения.»⁵⁸

Эта оценка указывает на ещё одну причину того, почему любой формой кундалини-йоги можно заниматься только под руководством учителя вневременной мудрости. «Материальное и эгоистичное приобретение сил», которое может быть связано с этой практикой, что является общим для нью-эйджевых кругов, по-видимому, указывает на психологические опасности — новичок не имеет средств выяснить это, пока не будет слишком поздно. Это указывает на ещё одну причину того, почему «оккультизм» не является частью нового подхода к вневременной мудрости, примером чего и были наблюдения и прозрения Кришнамурти. Если ясновидение и другие «способности» развиваются как естественный результат перенаправления энергий на глубинных уровнях, как подразумевает «умирание для известного», это не будет причинять никакого вреда. Но искать сил, когда ещё являешься пленником замкнутых петель мозга и эгоцентризма — это может быть очень опасным.

Опыт Кришнамурти с чакрами исключительно в голове, как ничто иное показывает преемственность и подтверждение этого редкого учения, данного учителями Блаватской. Также интересно, что уже в 1961 году в своей записной книжке Кришнамурти упоминал этот процесс как «операцию, происходящую глубоко внутри», отмечая, что «давление и напряжение шли из задней части головы, через нёбо к макушке головы». И он мог проснуться посреди ночи с криком и стоном, так как давление и напряжение со своеобразной головной болью было очень интенсивным.⁵⁹

По всей видимости, физиологи времён Блаватской и обычные тантристы были не единственными, кто не был знаком с открытиями вечных учителей в человеческом организме. Даже Ледбитер и Безант, которые были посвящены в кое-что из этой информации, в тех местах, где они говорят о своём собственном опыте с чакрами, упоминают исключительно то, что в «Эзотерических инструкциях Блаватской» названо «плексусами» — центрами вдоль позвоночника. Свидетельства указывают на то, что Ледбитер просто не знал из личного опыта чего-либо подобного предельно тонкой психо-биологической операции на мозге, которую проделали над Кришнамурти. Тот факт, что это столь отличалось от собственного опыта и знаний Ледбитера, скорее всего и был причиной его беспокойства по поводу происходящего с Кришнамурти. Это объясняет, почему он признал своё невежество и заявил что не остаётся ничего, кроме как «ждать и наблюдать».*

__________
* Сведения о семи центрах в голове и их важной роли публиковались в 20-х годах например А. Бэйли в «Трактате о космическом огне»: «Когда посвящает Мировой Учитель при первом и втором посвящениях, действие триадной силы нацелено на оживление сердечного и горлового центра, и способность синтезировать силу нижних центров сильно повышается. Когда же Жезл своего могущества прикладывает Единый Посвятитель, поток нисходит от монады, и хотя в ответ горло и сердце усиливают свою вибрацию, главное направление силы — в семь головных центров...» (с. 208). Есть непроверенные сведения, что Ледбитер был знаком с этой работой. Но трактат вышел только в 1925 г. В то же время в Индии есть авторы, отрицающие, что процесс пробуждение кундалини должен быть болезненным: «Некоторые жалуются на большие неприятности, связанные с чакрами и кундалини. Но это связано не с чакрами или кундалини, а с артрозом или неврозом... Когда кундалини или чакры становятся активны, все прежние боли исчезают» (Э. Кришнамачарья, лекция «Значение полнолуния») — Прим. пер.

Важной частью этой утончённой формы «хирургии на мозге» может быть открытие третьего глаза. Согласно учителям Блаватской, шишковидная железа изначально — миллионы лет назад — была вполне действующим физическим глазом сзади головы, который позволял предшественникам человеческого вида быть ясновидящими. Однако когда обычное восприятие стало более важным для физического выживания, третий глаз удалился во внутренность головы.

В конце XX столетия, более чем через 100 лет после смерти Блаватской, физиологи ещё знают очень мало о функциях шишковидной железы, хотя та небольшая информация, которая стала доступна, во всех отношениях подтверждает заявления, сделанные Блаватской на эту тему.⁶⁰ Любопытно что современная физиология отождествила затылочную область как в первую очередь зрительную часть мозга — возможно, это остаток того, что Блаватская и её учителя считали его древней функцией. Далее одна из немногих вещей, известных о шишковидной железе, состоит в том, что её функция связана с нашими откликами на свет и темноту — это тоже визуальная функция. Более того, даже физиологи теперь упоминают шишковидную железу как третий глаз, поскольку они теперь знают, что у беспозвоночных и некоторых низших позвоночных эта железа функционировала в качестве глаза. Таким образом, их наблюдения и даже сам язык очень близки к тому, что употребляется в работах Блаватской.⁶¹

Открытие внутреннего глаза

Учителя Блаватской говорили, что шишковидная железа, которая в настоящее время в значительной мере неактивна и атрофирована, может быть вновь активирована. И со временем это происходит у всё большего количества людей, и медленно эта железа вновь вернёт свою важность как орган восприятия для большинства из нас. Если сравнить это с тем, как использовали третий глаз наши предшественники, можно сказать, что в будущем его использование будет интегрировано с другими способностями, которые мы с тех пор развили — с такими как большее господство над окружающей нас средой. Физические тела учителей, например, как утверждают, уже включили в себя некоторые из этих изменений, что позволяет им воспринимать мир отлично от того, как воспринимают его простые люди.

В мозге современного человеческого существа физически, а потому и психологически, доминирует сравнительно большая лобная доля, а также разделение коры головного мозга, куда входит и лобная доля, на левое и правое полушария, о чём было так много написано.⁶² Шишковидная железа атрофирована. Гипофиз, который, по мнению современных физиологов, первоначально был чем-то вроде рта, теперь стал регулятором практически всего, что имеет отношение к метаболизму. Разрез мозга, если его разделить через середину слева на право, открывает, что и гипофиз, и эпифиз (шишковидная железа) находятся точно в центре — первый сразу за глазами, а второй чуть выше и чуть дальше. Согласно учителям Блаватской, эти и другие органы — те самые, что связаны с семью чакрами, находящимися в голове, и в будущем будут развитые люди, у которых кора мозга перестанет иметь такое преобладающее значение как сейчас. < … >

Возможно, эксперимент, проделанный над Кришнамурти, указывает на восход новой эры в нашей эволюции, истинную психобиологическую мутацию. Однако у происходящего может быть и другой аспект. Незадолго до своей смерти Кришнамурти заметил, что всю свою жизнь он был проводником «огромной энергии и огромного разума»⁶³. Этот эксперимент мог подготовить мозг Кришнамурти так, чтобы он был в насколько это возможно большем раппорте с мозгом учителя учителей — Господа Майтрейи, которого христиане называют Христом. Иная физиология Учителей предполагает способ переживания мира, не ограниченный двойственной логикой, которая присуща нынешнему преобладанию расщеплённой коры мозга. Так что восприятие мира, возможно, уже не будет ограничено по сути враждебными терминами, которые присущи обусловленным временем и пространством представлениями о «я» и «не я». Послание Кришнамурти определённо не допускает компромиссов с насилием и страхом, которые всегда подразумеваются в дуальной логике и в этом ограниченном пространством и временем восприятии мира. Он страстно настаивал на целостном, синтезирующем и недвойственном взгляде на то, что есть.

Ссылки на литературу

1. Pupul Jayakar. Krishnamurti: A Biography».

2. Krishnamurti, «The First and Last Freedom», «Commentaries on Living».

3. Mary Lutyens, Krishnamurti: The Years of Fulfilment, New York: Farrar, Straus, & Giroux, 1983, p. 30.

4. Чтобы познакомиться с отношением Кришнамурти к вопросу об авторитетах в психологической и духовной областях, см. например главу «Зачем духовные наставники?» в книге «Первая и последняя свобода» — The First and Last Freedom, New York: Harper & Row, 1954, pp. 150-53.

5. Одно из многих заявлений Кришнамурти о нужности учителя как того, кто указывает, см. например его разговор со свами Венкатесанандой в книге «The Awakening of Intelligence», pp. 139-41.

6. Упоминания Учителей, Господа Майтреи и места Кришнамурти как аватары, согласно его пониманию см. J. Krishnamurti, Truth and Actuality, New York: Harper & Row, 1978, pp. 86-89.

7. Дэвид Бом в фильме Майкла Мендизы Krishnamurti: With a Silent Mind, Ojai: Krishnamurti Foundation of America, 1989.

8. Lutyens, Years of Fulfilment, p. 207.

9. Есть многочисленные труды, рассматривающие свидетельства присутствия Учителей вневременной мудрости в первые десятилетия работы Теософического Общества. Кроме прочих, цитированных ранее, среди лучших — это книга Крэнстон о Блаватской и дневники Олкотта в 6 томах — Cranston, HPB; Henry Steel Olcott, Old Diary Leaves, The True Story of the Theosophical Society, 6 vols., Adyar: Theosophical Publishing House, 1941-1975 [1895-1935].

10. Pupul Jayakar, Krishnamurti: A Biography, San Francisco: Harper & Row, 1986, p. 50.

11. Mary Lutyens, Krishnamurti: The Years of Awakening, New York: Farrar, Straus, and Giroux, 1975, pp. 35-36.

12. J. Krishnamurti, Krishnamurti’s Notebook, New York: Harper & Row, 1976, p. 14.

13. Jayakar, Krishnamurti, p. 50.

14. Jayakar, Krishnamurti, p. 57.

15. О том, что Кришнамурти был близок к смерти, см. например, Mary Lutyens, Krishnamurti: The Years of Fulfilment, New York: Farrar, Straus and Giroux, 1983, pp. 50, 235; а также Mary Lutyens, Krishnamurti: His Life and Death, New York: St. Martin’s Press, 1990, pp. 100-101, 121.

16. Jayakar, Krishnamurti, p. 53.

17. О вечном учении о телах и планах см. Анни Безант, «Древняя мудрость» и её же «Человек и его тела» — Annie Besant, The Ancient Wisdom: An Outline of Theosophical Teachings, Adyar: Theosophical Publishing House, 1966 [1897]; Man and His Bodies, Theosophical Manual no. 7, London: Theosophical Publishing Society, 1914; а также Ken Wilber, The Spectrum of Consciousness, Wheaton, IL: Quest, 1993 [1973].

18. Отличное и тем не менее простое объяснение места элементалов в жизни кандидата на посвящение во вневременную мудрость, см. в книге Алкиона (Кришнамурти) «У ног Учителя» — Alcyone [J. Krishnamurti], At the Feet of the Master, Wheaton: Quest, 1974 [1910], pp. 5-27; а также в книге Ч. Ледбитера «Скрытая сторона вещей» — C. W. Leadbeater, The Hidden Side of Things, Adyar: Theosophical Publishing House, 1974 [1913], pp. 54-55.

19. Jayakar, Krishnamurti, p. 199.

20. См. например Фритьоф Капра, «Дао физики» — Fritjof Capra, The Tao of Physics, New York: Bantam, 1977; а также Karl Pribram, Languages of the Brain, Englewood Cliffs, NJ: Prentice Hall, 1971.

21. J. Krishnamurti, Commentaries on Living, second series, New York: Harper & Row, 1958; Think on These Things, New York: Harper & Row, 1964.

22. Lady Emily Lutyens, Candles in the Sun, London: Hart-Davis, 1957.

23. Об эпизоде с книгой Candles in the Sun см. Mary Lutyens, Krishnamurti: The Years of Fulfilment, New York: Farrar, Straus and Giroux, pp. 82-90.

24. Об изменениях в языке Кришнамурти см. Yvon Achard, Le langage de Krishnamurti: l’evolution spirituelle de Krishnamurti et l’evolution de son langage, Paris: Le Courrier du Livre, 1970.

25. Jayakar, Krishnamurti, pp. 292-93.

26. Jayakar, Krishnamurti, p. 293.

27. Jayakar, Krishnamurti, p. 293.

28. Jayakar, Krishnamurti, p. 439.

29. Lutyens, Years of Fulfilment, p. 234.

30. Ingram Smith, Truth is a Pathless Land: A Journey with Krishnamurti, Wheaton: Quest, 1989, pp. 20-21. Он также повторяет эту историю в фильме М. Мендисы «Krishnamurti: With a Silent Mind», Ojai: Krishnamurti Foundation of America, 1989.)

31. J. Krishnamurti, «The Immortal Friend» в сб. «From Darkness to Light: Poems and Parables», т. I собр. соч. Кришнамурти: The Collected Works of Krishnamurti, San Francisco: Harper & Row, 1980, pp. 56-57.

32. Pupul Jayakar, Krishnamurti: A Biography, San Francisco: Harper & Row, 1986, p. 31.

33. Jayakar, Krishnamurti, p. 31.

34. Е.П. Блаватская, «Тайная доктрина», т. III. — Blavatsky, Collected Writings, vol. 12, p. 600; Secret Doctrine, vol. 5, p. 465; Instructions, p. 74.

35. Krishnamurti, «The Immortal Friend», in «From Darkness to Light», с. 60, 61.

36. Lutyens, Years of Fulfilment, p. 236.

37. Mary Lutyens, The Open Door, London: John Murray, 1988, p. 56; см. также Lutyens, Years of Fulfilment, pp. 229-31.

38. О теории морфического резонанса см. Rupert Sheldrake, The Presence of the Past: Morphic Resonance and the Habits of Nature, London: Collins, 1988; и Rupert Sheldrake, The Rebirth of Nature: The Greening of Science and God, New York: Bantam, 1992 [1991].

39. О групповых душах см. C. Jinarajadasa, First Principles of Theosophy, Adyar: Theosophical Publishing House, 1921, pp. 115-118; а также А. Безант «Исследование сознания» — Annie Besant, A Study in Consciousness: A Contribution to the Science of Psychology, Adyar: Theosophical Publishing House, 1972 [1904], p. 96.

40. О заявлении Кришнамурти, что Учитель не явится снова ещё в течение пятисот лет, см. выступление Дорис Пратт в фильме М. Мендизы Krishnamurti: With a Silent Mind, Ojai: Krishnamurti Foundation of America, 1989.

41. Jayakar, Krishnamurti, pp. 53-55.

42. Ч. Ледбитер, «Учителя и путь» — C. W. Leadbeater, The Masters and the Path, Adyar: Theosophical Publishing House, 1959 [1925], p. 213.

43. Jayakar, Krishnamurti, p. 57.

44. Lutyens, Years of Awakening, pp. 193-4.

45. Lutyens, Years of Awakening, p. 182.

46. Lutyens, Years of Awakening, p. 171.

47. Jayakar, Krishnamurti, pp. 55-56.

48. Stephen M. Phillips, Extrasensory Perception of Quarks, Wheaton: Theosophical Publishing House, 1980.

49. C. W. Leadbeater, The Science of the Sacraments, Adyar: Theosophical Publishing House, 1957 [1920], p. 292.

50. Leadbeater, Science of the Sacraments, pp. 303, 305.

51. Leadbeater, Science of the Sacraments, pp. 318-19.

52. Leadbeater, Science of the Sacraments, pp. 304-5.

53. И. Кант, «Критика чистого разума». Immanuel Kant, Critique of Pure Reason, translated by Norman Kemp Smith, New York: St. Martin’s, 1965 [1781].

54. О влиянии, оказанной вневременной мудростью на Канта, см., например, Е.П. Блаватская, «Тайная доктрина», т. II — H.P. Blavatsky, Secret Doctrine, vol. 2, pp. 325-28.

55. Упоминание кундабуфера см. у Г.И. Гурджиева, «Рассказы Вельзевула своему внуку» — G. I. Gurdjieff, Beelzebub’s Tales to His Grandson: An Objectively Impartial Criticism of the Life of Man, New York: Dutton, 1978 [1950]; а также указатель к нему: Guide and Index to G.I. Gurdjieff’s All and Everything: Beelzebub’s Tales to his Grandson, Toronto: Traditional Studies Press, 1973 [1971].

56. Касательно авторства трудов Е.П. Блаватской, см. Boris de Zirkoff, Rebirth of the Occult Tradition: How the Secret Doctrine of H.P. Blavatsky Was Written, Adyar: Theosophical Publishing House, 1977; а также Boris de Zirkoff, «How “Isis Unveiled” Was Written», вводное эссе к «Разоблачённой Изиде» в т. I собрания сочинений Блаватской: H. P. Blavatsky, Collected Writings, 15 vols., Adyar: Theosophical Publishing House, 1960.

57. H. P. Blavatsky, Collected Writings, 15 vols., Adyar: Theosophical Publishing House, 1987 [1980], vol. 12, pp. 619, 620; H. P. Blavatsky, The Secret Doctrine, 6 vols., Adyar: Theosophical Publishing House, 1971 [1888], vol. 5, pp. 483, 484; H. P. Blavatsky, The Esoteric School of Theosophy Instructions, Glasgow: William McLellan & Co., 1921, pp. 92, 93.

58. Blavatsky, Collected Writings, vol. 12, pp. 616-617; Secret Doctrine, vol. 5, pp. 480-81; Blavatsky, Instructions, pp. 89-90.

59. Krishnamurti, Notebook, pp. 16, 14, 15.

60. О приоритете Блаватской в области определения некоторых функций шишковидной железы см. её утверждения в «Инструкциях для Эзотерической школы», например, в свете работы Philip Lansky, Neurochemistry and the Awakening of Kundalini в John White, ed., Kundalini, Evolution, and Enlightenment, New York: Paragon House, 1990 [1979].

61. Упонимание в медицинской литературе шишковидной железы как третьего глаза см., например, Edwin B. Steen and Ashley Montagu, Anatomy and Physiology, vol. 2, New York: Barnes & Noble, 1959, p. 90.

62. См. Sally Springer and Georg Deutsch, Left Brain, Right Brain, New York: W. H. Freeman, 3^rd ed., 1989 [1981].

63. Mary Lutyens, Krishnamurti: The Open Door, London: John Murray, 1988, p. 149.

К оглавлению странички про Кришнамурти
К оглавлению теософической библиотеки